ночные грузчики трудовая книжка - трудовая

Наверное, буду все время улыбаться, проезжая по улице Орджоникидзе.
просто, когда я работал с мужиком Серегой в доставке питьевой воды,
будучи пятнадцатилетним слегка прыщавым тупицей,
именно на этой улице у меня поднималось настроение и следы
усталости пропадали, когда тащил на четвертый этаж одной дамочке бутыль,
зная, что она через дверь спросит: "Это артезианские колодцы?!".
я всегда улыбался ее глупой реплике, говорил "Да", проходил,
ставил бутыль, она тоже улыбалась, я смотрел, зная, сейчас она повернется
и пойдет взять деньги на тумбочке, неизменно была она
в фартуке и короткой майке, и когда она поворачивалась, то я
видел ее красивые длинные ноги и зад, обтянутый трусиками, вот он, протяни руку - на
нужно было торопиться, график, а мне хотелось подольше постоять.
А однажды я был благодаря ей почти счастлив. В тот раз
было холодно. И я стоял, грелся, потирая руки, ждал, что она к тумбочке пойдет.
И она пошла. И, мой бог, на ней не было трусиков. Сейчас
я полюбил всех странных людей, чувствовал я, открывая удивленно рот.
сел в машину – посчитал 2 рубля за бутылку, то есть сегодня поднялся на 60
мы болтали с Серегой, и он сказал, что тоже видел эту прекрасную задницу
и он разрушил волшебство этого вечера, мы едем домой, фонари горят
плюнь ты думаю я, не жадничай, пусть не только ты это видел, какая к черту разница

Лето было более, чем теплое – такое, что без пива не то, что негоже, а просто грешно
Я, в папиных джинсах, подогнутых в четыре раза, и в папиной джинсовке по улице Газовской шел
И меня не пугали даже гопники, которыми те места изобилуют – было еще слишком рано
Я шел на работу от остановки, согретый солнцем и мечтами об электрогитаре
Я работал дай-подаем, а, если уж официально, то гордо – маляром-подсобником
Ходил по хрущовке, звонил в квартиры – мол, красим окна, освободите подоконники
Старушки с деревянными от лака прическами, молодожены пока еще счастливые
Некоторые кормили, одна подарила перчатки, кто-то загревал полтинником
Мой напарник, добродушный запойный мужик лет пятидесяти с багровой плешью
Был еще сварщик, говорил, знал Сукачева, был парень с синим драконом на предплечье
Был прораб, то ли гном, то ли татарин, кудахтая от смеха, рассказывал, как они похмелялись
И закусывали объедками рыбы из помойного ведра, в которое перед этим сами все ссали
А Я ел мамины бутерброды, пил молоко – надо пить молочное, когда работаешь с краской
А коллеги разбирали на цветмет гараж, отданный нам местным пьяницей под раздевалку
Сдавать бегал, конечно, я, с капроновым мешком – до приемника полтора километра
Покупали водку, а я не пил, чтоб после работы купить на остановке аудиокассету.
Приходил я домой, отмывал кудри от краски, слушал новую кассету возбужденно
Ждал братишку из школы, чтоб кассетой похвастаться, пересказать историю про Сукачева
Потом уходил пошататься по городу, зайти в музыкальный магазин, поглядеть гитары
Скоро у меня будет такая же – думал. Я был тогда счастлив, хотя и не знал этого.